Кляуза Бове 1845 года. «Дело о ветхостях». Примечательное
Мы публиковали на нашем сайте Обзор архивного документа «Дело по жалобе госпожи Бове на несправедливое показание священника села Знаменского Холмы тож о ветхостях Знаменской церкви того села» (ЦИАМ ф.203,оп.561, д.33, лл.0-59), в котором рассмотрели жалобу по существу. В этом, втором, обзоре мы рассмотрим некоторые примечательные подробности «Дела о ветхостях».
Авторство О.И.Бове
Ряд исследователей наследия выдающегося Московского архитектора Осипа Ивановича Бове, видимо по недостатку сведений, не упоминают о реконструкции Знаменской церкви села Холмы в перечне работ мастера. Это упущение весьма несправедливо, поскольку работы, которыми руководил О.Бове, были не просто ремонтом, а серьёзной реконструкцией, полностью изменившей облик храма. Кроме этого, при реконструкции архитектором были применены уникальные решения при строительстве придела прп.Сергия Радонежского. Данный документ является ещё одним источником, подтверждающим авторство О.И.Бове. (Л.1, 6)
Авторитет архитектора
При реконструкции храма архитектором О.Бове были допущены инженерные ошибки. Так, при пристройке Никольского придела к притвору храма был построен фундамент и стены только по трём сторонам, что послужило причиной образования деформационной трещины в месте примыкания новой стены к старой, а именно в северо-восточном углу алтаря Никольского придела. Также, при строительстве колокольни архитектор водрузил восточную стену колокольни на западную стену притвора, причём алтарь нового Сергиева придела опирался на свод притвора без его усиления. Этот инженерный просчёт стал причиной образования деформационной трещины в месте примыкания апсиды к колокольне.
«Тронутая до глубины души столь неожиданной вестью, я не могла понять, каким образом придел Преподобного Сергия… в короткое время мог оказаться не способным к продолжению в нем службы» — совершенно искренно удивляется супруга покойного мастера. (Л.1)
Уже через год после освящения храма в 1843 году в алтарях Никольском и Сергиевском появились протечки и, надо полагать, трещины продолжали увеличиваться. В 1844 году приделы были закрыты. (Л.6 об) Авдотья Бове до конца не верила в ошибку своего супруга, Главного архитектора города Москвы, и считала существующие проблемы «совершенно незначительными». Её убеждённость, по мнению исследователей этой истории, и была одной из основных причин написания рассматриваемой жалобы. Летом 1845 года комиссия Звенигородского духовного правления, осмотрев алтари, подтвердила серьёзность повреждений. Только это и смогло переубедить вдову архитектора. Она испрашивает разрешение святителя Филарета Московского на ремонт в новых алтарях. (Л.55)
В город на заработки
Летом 1845 года в Холмы прибыла комиссия, состоящая из священников, для подробного разбора дела по жалобе Бове. В ходе работы было опрошено более тридцати свидетелей – прихожан и причетников. Примечательно обстоятельство, что значительное число прихожан в воскресные дни всего года уезжали в Москву «на торг» для продажи своей сельско-хозяйственной продукции и при этом редко бывали в Знаменской церкви на богослужениях. (Л.6 об)
Сельцо Акиншино
При опросе в Московском духовном правлении в 1845 году священник Василий Успенский рассказывает о том, что в приход села Холмы прежде входило сельцо Акиншино, которое незадолго до этого было переведено в приход другой церкви. Этот населённый пункт не сохранился до настоящего времени, он был уничтожен в 1941 году отступающими частями РККА.[2,3] (Л.7)
Смена старосты храма
В материалах дела отражена смена церковного старосты Знаменской церкви. Эта должность была выборной. Избранный староста получал указ епархиальных властей, что являлось утверждением его в должности. Избранный староста получал жалование из церковной казны. До 1845 года старостой храма был крестьянин деревни Адуево Родион Григорьев, который и по мнению священника, и по мнению госпожи Бове, не усердно исполнял свои обязанности. В 1845 году на эту должность был избран Иевлий Кузьмич Крюков, «дворовый человек» помещицы Бове. (Л.7)
Просфоры для богослужения
Настоятель храма отец Василий, а также церковные причетники рассказывают о том, что при Знаменской церкви «по малоприходству» нет своей просвирни. Поэтому просфоры для богослужений покупаются в городе Москве. На приобретение просфор со всех прихожан собирались средства по 12 копеек ассигнациями «с каждой ревизской души». Из них 10 копеек предназначалось непосредственно на просфоры, а две копейки — на прибавку к жалованию для старосты «за хлопоты» по покупке и доставке просфор из Москвы в храм. Согласно Клировым ведомостям за 1845 год [4]число прихожан составляло 544 человека. Таким образом, собираемая на просфоры сумма должна была в год составлять 65 рублей 28 копеек ассигнациями, в том числе 10 рублей 88 копеек на прибавку к жалованию старосты. Почему просфоры покупались в Москве, а не в соседних церквях, где есть своя просвирня, остаётся невыясненным. (Л.21)
Следователи
Церковной комиссии, в которую вошли благочинный священник села Луцына Михаил Иоаннов, священник села Дорны Александр Невский и священник села Лыткино Федор Грузов, было поручено подробное изучение обстоятельств, изложенных в жалобе. В документах они неприятно называют себя следователями. Хотя, возможно, в середине XIX века это слово не имело такого негативного фона.
Церковно-правовой сексизм
Комиссия Звенигородской духовной консистории во время своего пребывания в Холмах опросила двадцать четыре прихожанина храма. Это были крестьяне села Холм и крестьяне деревень Адуево и Сысоево, входящих в приход Знаменского храма. Им задавались вопросы о регулярности совершения богослужений в Знаменской церкви, о частоте их посещения храма и о наличии у них тёплой одежды и обуви для посещения храма в зимнее время. Большинство опрошенных редко посещали храм в течение года, чаще всего по причине отъезда в Москву. Все свидетели подтвердили регулярность совершения богослужений в храме и наличие у них тёплой одежды. (Л.24)
В этой части дела мы видим во-первых: церковно-правовой сексизм. В качестве свидетелей опрашиваются только мужчины. Во-вторых, видим ошибку Звенигородской комиссии, которая заключалась в необъективном проведении опроса. Так, большинство мужчин редко посещали храм, находясь на заработках в Москве, поэтому более точную информацию о богослужениях можно было бы получить от женщин, которые, очевидно, оставались дома и чаще мужей бывали в храме. Кроме этого, в Московском духовном правлении, в своём интервью отец Василий Успенский указывает на то, что именно у женщин в поместье Бове по бедности не хватает тёплой одежды и обуви для посещения храма в зимнее время. (Л.7)
Конфликт в причте
Со страниц этого дела мы можем наблюдать непростые взаимоотношения внутри причта Знаменского храма. На период описываемых событий причт состоял из трёх человек: священника Василия Успенского, двадцати восьми лет; дьячка Александра Соколова, пятидесяти трёх лет; пономаря Якова Малинина, также пятидесяти трёх лет. В 1842 году дьячек и пономарь написали жалобу на отца Василия Успенского, касающуюся церковной бухгалтерии. Поскольку речь шла не о финансовых злоупотреблениях, а об оформлении приходно-расходных книг, священнику был сделан выговор без занесения в послужной список. В следующем 1843 году священнику Василию вновь был сделан выговор «по доносу причетников» — дьячка и пономаря, за то, что он в бухгалтерских книгах записывал поступления средств «за июнь месяц вместе с июлем, а за август — с сентябрем». В свою очередь, в 1845 году отец Василий Успенский сам пишет жалобу «о неблагопристойных поступках причетников своих». Но, поскольку он не сумел доказать свои обвинения, был сам наказан в соответствии с церковными канонами. Отец Василий был отослан в Звенигородский Савво-Сторожевский монастырь с запрещением в священнослужении на один месяц. (Л.28 об) В рассматриваемом документе справочно приводится информация об этих трёх жалобах. Самих документов по этим эпизодам пока нет в нашем распоряжении.
Дальнейшая судьба священника
Рассматриваемый источник позволяет проследить судьбу священника Василия Успенского, который в сентябре 1845 года покинул наш храм. Дело по жалобе А.Бове длилось более года. В течение этого периода на отца Василия поступила ещё одна жалоба уже от бурмистра (управляющего) вотчины Авдотьи Бове Ивана Кодратьева, за подписью ещё нескольких прихожан, о «нетрезвости и неблагопристойных поступках» священника. По этому «Делу о неблагоповедении» [5] отец Василий был незаконно запрещён в священнослужении на полгода и отстранён от должности настоятеля Знаменской церкви. Находясь под запретом священник трудился на должности псаломщика и сторожа в Московском Казанском соборе. Получая хорошие отзывы от Благочинного собора протоиерея Сергия Владимирского, отец Василий досрочно, через четыре месяца, был разрешён от запрещения. По болезни местного батюшки, он временно остался служить в Казанском соборе, уже в качестве священника. (Л.28 об, 53, 57).
Последствия для участников
Несмотря на то, что священник Василий Успенский был оправдан по тем обвинениям, которые были выдвинуты против него в пасквиле Авдотьи Бове, сама помещица, вопреки церковным правилам, не понесла канонической ответственности за свою жалобу. Исполняющий обязанности благочинного священник села Колычева Феодор Цветков, в ведомство которого входило село Холм, получил «строгое замечание» и предписание, чтобы он «впредь проходил свою должность внимательней». Звенигородское духовное правление получило от Московской духовной консистории замечание. Удаление от должности церковного старосты крестьянина Родиона Григорьева и избрание нового также связано с рассматриваемым делом.
© Протоиерей Георгий Савочкин, 2021
Источники:
- Дело о ветхостях 1845 год. ЦИАМ ф.203,оп.561, д.33, лл.0-59
- Приказ Сталина №0428 1941 год. ЦАМО фонд 229, опись 16, дело 4 лл. 95-97.
- Донесение комиссара Погорелова 1941 год. ЦАМО фонд: 1063, опись 1, дело 11, лист 160
- Клировые ведомости 1845 год. ЦИАМ ф.203, о.744, д. 2230, лл.278-290об
- Дело о неблагоповедении 1845 год. ЦИАМ ф.203, оп.559, д.4, лл.0-60