Дело об отведении свящ. Остроглазова 1854-55 год. Обзор
Данное дело является иллюстрацией к печальному положению дел в Церкви в Синодальный период, когда взаимоотношения между христианами зачастую далеко отстояли от Евангельских идеалов и норм, отражённых в церковных правилах. Данное дело, к сожалению, является тёмным пятном на биографии замечательного иерарха, почитаемого в лике святых — святителя Филарета митрополита Московского.
В данном обзоре мы рассматриваем архивный документ Дело об отведении от места Василия Остроглазова 1854-55, ЦИАМ ф.203 оп.574 д.101 лл. 0-82. Этот памятник был найден в архиве Истринским краеведом С.П. Носиковым и им любезно была предоставлена копия с документа для архива нашей церкви. Рукопись расшифровал настоятель Знаменской церкви села Холмы протоиерей Георгий Савочкин в 2020 году.
Итак, в сентябре 1854 года помещица села Знаменского-Холм Авдотья Семеновна Бове написала кляузу на священника Знаменской церкви Василия Остроглазова, которую адресовала святителю Филарету митрополиту Московскому. В своём прошении она критично отзывается о качествах отца Василия и выдвигает против него четыре обвинения.
Следует отметить, что А.Бове неоднократно писала жалобы на священников нашей церкви. Известны её жалобы: на священника Петра Волхонского в 1827 году (жалоба не подтвердилась) и на священника Василия Успенского в 1845 году (жалоба не подтвердилась).
Нелестные отзывы о священнике, «невнимателен», «неблагоговеян», «мстителен», «насмешлив до самозабвения» рефреном звучат во всём тексте прошения. По существу помещица обвиняет священника в четырех, по её мнению, предосудительных поступках:
1. Два года назад, в 1852 году, он прочитал «сороковую молитву» во время пения «Достойно есть» в ходе Божественной Литургии, что является, по мнению помещицы, проявлением его неблагоговейности.
2. Что священник «употребляет для досадившего ему чем-либо…угрозы…не приобщать его … в случае его кончины», а год назад в 1853 году произнёс две проповеди «коими он отдалённо, но вразумительно старался оскорбить меня». В этом барыня видит мстительность и дерзость со стороны священника.
3. Насмешливое провозглашение многолетия семейству Бове по случаю дня рождения Софьи Бове, невестки жалобщицы. По утверждению Авдотьи Бове имена членов её семьи во время молитвы произносились с эпитетами «благоверной государыне», «благоверному государю», так как это произносилось в отношении императорской фамилии. При этом, Викториальный молебен, который должен был совершаться в этот день, священником не служился.
4. Не заботится о благоустройстве храма и доходе церкви.
Свою жалобу помещица заканчивает просьбой «отвесть священника Остроглазова от настоящего места». (Лл. 1-2)
Жалоба барыни была принята в Московской духовной консистории и, по резолюции святителя Филарета на этой жалобе, священник Василий Остроглазов был вызван в Москву для объяснений. (Л. 66)
В консистории по жалобе Бове отец Василий дал объяснения, что сороковую молитву во время Божественной Литургии он не читал, а прочитал её в другое время. При этом указал на то, что помещицы в тот день, который указывает Бове, в храме не было.
Обвинение в угрозах об отказе от причастия перед смертью священник также отверг, а проповеди он читал по книгам, изданным Синодом, для поучения прихожан.
Что касается многолетия семейству, по утверждению отца Василия, оно поизносилось по просьбе Софьи Бове и сопровождалось эпитетом «попечительнице храма болярыне … и чадом ея …». Викториальный молебен день 19 августа священник перенёс на последующее воскресенье, ссылаясь на сложившуюся общую традицию.
На вопрос про заботу о храме и церковной казне священник ответил, что им собрано пожертвований на ремонтные работы в храме на сумму 80 рублей серебром, а также проведены работы по изготовлению строительных материалов, необходимых для ремонта. Отец Василий также указал, что со стороны благочинного его церковного округа замечаний не было. (л. 9об)
В конце своих ответов отец Василий сделал важные заявления. Во-первых появление этой кляузы он объяснил вмешательством помещиков в финансовые дела церкви, с нарушением при этом финансовой дисциплины, а также своему противодействию этому вмешательству. Во-вторых, указал на невыплату со стороны Бове арендной платы за пользование церковной сельско-хозяйственной землёй. (лл.9 – 10)
Ознакомившись с объяснениями священника Остроглазова митрополит Филарет 22 сентября сделал распоряжение благочинному округа собрать доказательства по этому делу и «довершить следствие по порядку». (л.68)
Вскоре после этой резолюции митрополита был опрошена сама жалобщица – Авдотья Семеновна Бове владелица поместья в селе Холмы. Давала ли она свидетельства под присягою или это был простой опрос, в деле нет информации. По существу предъявленных с её стороны обвинений выяснилось:
1. Свидетелем того, что священник выходил из алтаря во время Божественной Литургии во время пения молитвы «Достойно есть» для того, чтобы прочитать сороковую молитву над крестьянкой, помещица Бове не была, а обвинила его по слухам «от кого именно не припомнит».
2. Свидетелем того, что священник угрожал кому-либо отказом в причащении перед смертью, Бове также не была и своё обвинение написала по слухам «от своего вотчинного старосты». Свои проповеди отец Василий произносил по книге или по собственной тетрадке барыня вспомнить не смогла, чем именно эти проповеди были обидными для неё — она не объяснила, но «что они оскорбительны были для нея, это она очень чувстовала».
3. По обвинению в насмешливом произнесении многолетия Авдотья Бове также не смогла засвидетельствовать что либо определённое, указав, что не просила его о пении многолетия. Что оно было сходно с царским многолетием «в том ссылается на причет».
4. Своё обвинение в том, что священник не заботится о храме, Авдотья Бове объяснила тем, что он не проводит в храме ремонтных работ, которые по её мнению необходимо провести. Кроме этого священник, не уговаривает верующих приобретать свечи для дохода церкви во время частных богослужений, что помещица слышала от причетников. (лл 68об -69об)
Итак, по первым трём обвинениям кляузница не смогла дать удовлетворительного свидетельства. Все её обвинения были построены на слухах. Поэтому, согласно церковным канонам, рассмотрение дела по этим обвинениям должно было быть полностью прекращено. Что касается четвертого обвинения, то для справедливого решения по жалобе, необходимо было получить дополнительные сведения о том, что действительно отец Василий проводил работы по подготовке строительных материалов и сбору средств.
Несмотря на то, что церковные каноны прямо запрещают принимать и рассматривать жалобы подобного рода, следствие по всем четырем обвинениям продолжилось.
По первому обвинению из причта в качестве свидетеля был опрошен только один дьячек Знаменской церкви Александр Соколов, который показал, что священник Василий читал молитву сорокового дня над крестьянкой Герасимовой во время пения молитвы «Достойно есть». Второй причетник пономарь Яков Малинин опрошен не был, несмотря на то, что отец Василий указал на заинтересованность дьячка в связи с делом, находящимся в производстве с 1853 года, о разделе усадебной земли между ними. (л. 33) Крестьянка Ново-Сергиевской деревни Татьяна Герасимова засвидетельствовала, что «брала сороковую молитву … во время обедни, но в какое именно время не знает, потому что не имеет ясного понятия о службе.» (л.73)
По второму обвинению в качестве свидетелей было опрошено 12 крестьян, которые показали, что «худого от священника ничего не видали» (л. 74). Ещё один крестьянин Ново-Сергиевской деревни Прохор Захаров засвидетельствовал, что после того как он подавил телегой часть посева священника, отец Василий выговаривая ему говорил, что «за подобные ему, священнику, обиды он и исповедывать его не станет, лишением же Святых Таин пред кончиною священник ему … не угрожал и он на священника никакой обиды не имеет». (л. 73 об)
По третьему обвинению есть только свидетельство одного человека — дьячка Александра, заинтересованного лица по делу об усадебной земле, который показал, что многолетие священником произносилось подобно царскому. (л. 71об)
По четвертому обвинению крестьянин деревни Адуевцевой Архип Петров, бывший церковный староста, показал, что в 1853 году действительно был закуплен кирпич для ремонта храма, но другие работы пока не проводились, поскольку «недостаточно было церковной суммы». (л. 74) Благочинный церквей округа показал, что при священнике Василии Остроглазове были в 1854 году проведены работы по покраске фасада, ремонту фундамента, и устройству водоотведения. (л.74об)
В ходе расследования выяснилось, что в церковной кассе, находящейся в ведении нового старосты Александра Осиповича Бове, сына помещицы, есть недостача в размере два рубля пятьдесят копеек серебром, которую он объяснил, что не имеет достаточно навыка и «мог ошибиться, что и случилось». Недостающую сумму сын помещицы обещал вернуть в следующем месяце. (л. 71) Также сама помещица подтвердила, что не в срок выплачивала арендную плату за пользование церковной землёй «по неудобству вскоре собрать с крестьян». (л. 69 об)
Итак, в ходе опроса свидетелей выяснилось, что первое обвинение подтвердил один человек, второе не подтвердил никто, третье один человек, четвертое не подтвердилось. По церковным канонам обвинение против священника не может приниматься по свидетельству только одного человека (Правило святых апостолов 75 и другие) поэтому все обвинения в жалобе Авдотьи Бове не могут считаться подтверждёнными.
Следствие по жалобе Бове продолжалось почти пол года и вот, в конце февраля 1854 года помещица снова пишет прошение на имя святителя Филарета в котором сетует, что по сию пору «дело окончательного решения не имеет» и просит «немедленно удалить священника».
Двенадцатого марта святитель Филарет издаёт резолюцию №1012 в которой признал священника виновным в том, что тот читал сороковую молитву крестьянке во время пения «Достойно есть», чтение этой молитвы митрополит назвал «оскорбительным для святыни», не указав на чём основано это утверждение. Святитель признаёт виновным священника в произнесении многолетия по царскому чину, ссылаясь на показание двух причетников, при том что свидетельство было только одно. Такая форма совершения молитвы сочтена митрополитом «опасным бесчинием», также без обоснования своего утверждения. Далее святитель Филарет запрещает в священнослужении священника Василия Остроглазова, удалив его из Знаменской церкви в другую на причетническую должность, и поручает консистории оформить по этому делу Определение. (л.л. 75об-76)
Решение митрополита Филарета не имеет никаких канонических оснований и потому уверенно можно полагать, что оно являлось незаконным и неправедным ни по существу, ни по форме.
После своего запрещения и перевода на должность причетника в Преображенской церкви села Нестерово Рузского уезда отец Василий пишет на имя митрополита три прошения, в которых продолжает настаивать на своей невиновности и пытается представить дополнительные аргументы в сою защиту. Отец Василий делает важное указание на то, что дьячек Александр Соколов в данном деле является лицом заинтересованным, поскольку ещё с 1853 года в Констистории на рассмотрении находится дело по разделу усадебной земли при церкви между ним и дьячком. В своём третьем прошении от июля 1855 года священник указывает, в частности на то, что до сих пор ему не дают ознакомиться с показаниями других свидетелей, тем самым лишая его возможности защиты. Каждое из своих прошений священник заканчивает просьбой разрешить ему священнодействовать. Прошения митрополитом были проигнорированы. (л.л. 28об-29об, 32-33об, 38-39)
К августу 1855 года Московская духовная консистория оформила своё Определение. Священник Василий признаётся виновным в чтении молитвы над крестьянкой во время пения «Достойно есть», в провозглашении многолетия в насмешку помещице и в ложных показаниях. Свои выводы Консистория основывает на тех же показаниях свидетелей, что и митрополит, и на резолюции самого иерарха.
Следует отметить, что неправедное осуждение священника Василия на запрет в священнодействии и изгнание из храма было состряпано на основании первых двух обвинений помещичьей кляузы. При этом, третье обвинение в ходе следствия было как бы забыто. По нему не было дано никакого решения, ни оправдательного, ни обвинительного.
Священник проявлял попечение о благоустройстве храма, о чём есть в деле прямые свидетельства, но по существу обвинения со стороны Бове решения вынесено не было. В этой части дела можно увидеть откровенную подтасовку фактов — в часть обвинения в лжесвидетельстве отца Василия был включён пункт, по которому священник, говоривший о своём участии в текущем ремонте церкви «дал неправедное показание», поскольку часть здания храма ранее была построена семейством Бове.
Священнику Василию Остроглазову Консистория определила быть в причетнической должности «немалое время». Об этом решении Консистория послала Указ в Звенигородское духовное правление. (л.л. 78об – 82)
Постыдный кривосуд митрополита Филарета (Дроздова) над сельским священником по кляузе помещицы огорчителен участием в нём ещё одного викарного епископа, архимандрита и ряда протоиереев, чиновников Консистории и «духовного» Правления.
©протоиерей Георгий Савочкин, 2020
Расшифровка данного документа опубликована на нашем сайте: